Николай Рыбников: жена, дети, личная жизнь. Алла ларионова биография личная жизнь дети Дети аллы ларионовой

Дочь актера Николая Рыбникова умерла через 4 года после своей матери. Как это случилось, рассказала подруга их семьи.

Самую красивую пару советских киноактеров Аллу Ларионову и Николая Рыбникова обожали все жители Советского Союза. Поклонники писали письма, стояли в очередях в кинотеатры, чтобы увидеть фильмы с их участием... Казалось, жизнь звездной семьи не знала драм, но на самом деле они, как и все люди, познали боль и обиды, предательство и разочарование. Но никогда не показывали этого другим. Близкая подруга семьи Светлана Павлова вспоминает о своих друзьях с нежностью и любовью.

С подругой звезды советского кино Светланой Аркадьевной мы встретились в ее уютной квартирке, где по стенам развешаны фотографии с изображением известной артистки, которую хозяйка боготворила и оберегала до самых последних дней. Их дружба продлилась более тридцати лет и продолжалась бы поныне, если бы не смерть кинозвезды...

Светлана Павлова - самая близкая подруга звездной семьи / Альфия Камилова

– Мы познакомились с Аллой в 1968 году на съемках фильма «Длинный день Кольки Павлюкова» режиссера Константина Бромберга. Это была короткометражка из трех частей, где я работала директором картины. Сначала мы ездили в Крым, выбирали натуру, снимали на Азовском море, в Казантипе. Режиссер решил, что главного героя сможет прекрасно сыграть Николай Рыбников, и вознамерился пригласить его на съемки. А в то время Рыбников был очень востребованный актер, постоянно занятой. И конечно, звезда экрана не рвался получить эту роль. И все-таки предложение Бромберга принял, правда, с пожеланиями, чтобы женскую роль получила его жена Алла Ларионова. Знаменитый актер объяснил это тем, что они с женой часто снимаются в разных проектах, редко видятся и дома бывают мало, а у них дочки растут. Старшая дочь Алена в третий класс пойти должна, младшая Ариша станет первоклассницей. И им очень хочется хоть лето провести вместе, всей семьей. Нас с режиссером все устраивало, и мы сняли им простой дом на берегу Азовского моря. Хозяева дома, украинцы, были счастливы, что у них поселилась звездная семья.

Рыбников тоже был доволен, что каждый день может находиться рядом с любимыми девочками – дочками Аленой, Аришей и Лапусей, так он иногда называл жену Аллу. Кстати, она была прекрасной хозяйкой, у нее были фирменные блюда: икра из сушеных грибов и потрясающе вкусные котлеты. Коля тоже был настоящий хозяин, у него был гараж с подвальчиком. И там стояли бочки, в которых Рыбников в сентябре заготавливал помидоры, арбузы. В ноябре Коля и Алла собирали гостей, и мы открывали помидорный сезон, пробовали, что Коля наготовил. Они были совершенно лишены звездности, хотя были очень известными актерами.

Светлана Павлова и Алла Ларионова / Репродукция Альфии Камиловой

На этой съемке в Казантипе мы и сдружились. Помню, как мы с Аллой совершали набеги на соседние сельмаги – в городе тогда трудно было найти уникальные вещи. А деревенские люди, видимо, заграничную одежду не ценили. И там, в маленьких магазинчиках, можно было найти что-то стоящее. Мы с Аллой покупали и финские пальто, и заграничные платья. Когда мы туда собирались, Коля говорил: «Идите купите чего-нибудь красненького! А то, если все красненькое не выберете, вас и не дождешься». Алла просто обожала этот цвет. Чашки у нее дома были красные в белый горох, блюдечки красненькие, подсвечник красненький. Он у меня потом долго на столе стоял, когда она умерла...

Я сейчас почему-то вспомнила, как Алла однажды сломала ключицу. Это был год, когда умер Высоцкий. И тогда в Москве проходил очередной фестиваль, Алла поехала на репетицию своего выступления в кинотеатр «Октябрь» на Новом Арбате. Кстати, Алла и Коля были очень пунктуальные люди, с ними легко было работать, на репетицию или съемки приходили за несколько минут до назначенного срока, никогда не капризничали и, в отличие от других актеров, были очень дисциплинированными. У них не было звездности, они были земные люди, обычные. Так вот Алла пришла в «Октябрь», вышла на сцену, а потом хотела спуститься в зрительный зал, там же всегда сход из скамеечек делают. В зале не включили еще полное освещение, но она, уверенная, что ступеньки есть, шагнула... в пустоту...

Ступенек не было, и Алла упала. Скорая помощь сразу отвезла ее в больницу. Ей наложили гипс и отвели большую светлую палату. Это был 1980-й, олимпийский год, и Алла там лежала одна. Коля никогда не поднимался к ней, приходил и просил, чтобы она к нему спустилась. Рыбников был такой стеснительный, что боялся: если он поднимется, то все будут на них смотреть, брать автографы. Его это очень смущало.

Николай Рыбников с дочерьми Аленой и Ариной / Russian Look

Алла сердилась: «Коля, люди подумают, что мы в ссоре!» Но он все равно ждал ее на улице. Когда Алла была в больнице, Коля мне звонил и говорил: «Радость моя (так он меня всегда звал), давай поедем на рынок, купим опят и закатаем их к Аллиному приезду». Коля целыми кастрюлями варил борщи и варенья. А как мы любили все вместе делать пельмени: соберемся – Алла, Коля, я, Нонна Мордюкова, Муза Крепкогорская, Олег Чертов – и лепим их из трех видов мяса.

С продуктами в то время было непросто, но по соседству жила заместитель директора продовольственного магазина... И вот я, Нонна и Алла садились в машину и ехали отовариваться. Там в магазине, за потайным щитом, который отодвигался, мы проходили на склад. И чего там только не было: и финская колбаса, и рижские шпроты, свежие помидоры, огурцы из Болгарии... Раньше достать овощи вне сезона было практически невозможно, а тут даже клубника была. Мы загружали всё в багажник и ехали домой. А Нонна однажды консервов набрала и говорит: «Все, что я привезу, спрячу, чтобы, когда придут гости, сын Володя и его девушка Наташа не выложили это на стол. Буду им потихоньку выдавать, не сразу!» У Коли тоже был один друг – заведующий ковровой секцией. И все актеры с его помощью отоваривались коврами. А еще Коля был заядлый шахматист, и в их доме перебывали, наверное, все известные гроссмейстеры того времени. И он с ними играл. В их квартире всегда собирались гости, они тогда жили в Марьиной Роще, а квартира была большая, потому что они соединили ее из двух, у них было очень уютно, даже камин стоял.

Памятник Николаю Рыбникову / Репродукция Альфии Камиловой

– Светлана Аркадьевна, а как Николай Николаевич относился к дочкам, ведь старшая Алена была от актера Ивана Переверзева?

– Прекрасно, он очень любил девочек, и мне кажется, что Алену любил больше, чем свою Аришу. Хотя он не показывал этого, старался, чтобы границ не было – это его, это не его. Алену он очень любил. Хотя воспитывать девочек приходилось маме Аллы, Валентине Алексеевне. А она была рачительная хозяйка, – засмеялась Светлана Аркадьевна, – родители привезут девочкам нарядные платья, а она спрячет до удобного случая, а когда решится достать, окажется, что вещи и Арине, и Алене уже малы. Алла, конечно, за это маму ругала.

Алену больше папа любил, а Аришу – мама. Старшая была более жесткая, толстокожая, как Алла называла, а Ариша была доброй, отзывчивой, нежной. Правда, учились, они обе неважно. В 1975 году Алена окончила школу, и, чтобы в аттестате было поменьше троек, Алла устроила в школе грандиозный выпускной вечер. Но куда отправить Алену учиться дальше, Алла не знала. Она решила отвести дочь на экзамены во ВГИК и велела ей выучить басню. Но я посоветовала подруге отдать Алену в ученицы монтажера, это очень интересная профессия. Режиссер снимает, дубли выбирает, и из них нужно собрать картину. И он это делает с монтажером. Я на телевидении имела вес, была ведущим специалистом и пристроила Алену. Но надо отдать Алене должное, она оказалась очень старательной и талантливой ученицей. Алла смогла выбить дочке квартиру рядом с «Останкино», чтобы той было удобно ходить на работу. И Алена проработала в этой области 35 лет, ее там все очень любили за профессионализм и спокойный характер. Ее и дикторы все знают, и редакторы! Ведь она из ученицы стала уважаемым режиссером монтажа, а года два назад вышла на пенсию. Личная жизнь у нее сложилась, у нее есть муж Саша, правда, деток нет. Алену всю жизнь мучает псориаз, и она каждый год ездит в Таиланд, где на ее кожу солнце целебно действует.

Светлана Павлова и Алла Ларионова с дочерью Ариной / Репродукция Альфии Камиловой

– Ариша по характеру была совсем другая?

– Да, она была другая. Родители дали ей образование, она закончила полиграфический техникум. Но беда в том, что Ариша пристрастилась к спиртному, раньше они брали ее на банкеты. И она, видимо, привыкла. Когда Коля умер, Алла, конечно, очень переживала, потом умерла ее мама Валентина Алексеевна. И она осталась с дочкой в большой квартире, но жить с Ариной было даже физически невозможно, дочка не работала и могла в любой момент привести компанию «друзей». Алла не могла никуда на заработки уехать, не могла оставить ее без присмотра, а были лихие 90-е, денег нет, работы нет. Жить не на что, все разрушилось, кино не снималось. Очень было трудно. У Аллы начало шалить сердце. А у меня был сосед, который хотел две свои двухкомнатные квартиры обменять на одну большую, и я посоветовала Алле подумать над этим предложением. Алла с Ариной подумали и решили разъехаться, моя подружка стала моей соседкой, а Арина стала хозяйкой двухкомнатной квартиры в районе кинотеатра «Космос». Алла перевезла свои вещи, но еще не успела их разобрать, как уехала на гастроли в Америку и Израиль со спектаклем «Коварство, деньги, любовь». Ее Вячеслав Шалевич позвал, и она поехала зарабатывать. Я же пробила ей и дачу рядом со своей и начала строительство домов на обоих участках.

Алла приезжала и уезжала, много работала, ей даже некогда было вещи разобрать, вся квартира была заставлена. А сердце у нее уже начало болеть, она мне звонила и говорила, что ей плохо. Она жила на шестом этаже, я приезжала на лифте и забирала ее к себе, тут на диванчике она ложилась, и я вызывала скорую. И ее увозили в Склиф, я, конечно, сопровождала ее. У меня же в узелке были даже ее деньги, она зарабатывала и отдавала мне на хранение. Потом мы с Аллой сделали в ее квартире евроремонт, соединили большую комнату с кухней. Купили ей спальный гарнитур и шкафы-купе, она любила белый цвет в интерьере. Алла уже готовилась к новоселью, а я поехала отдыхать в Египет. Купила ей там золотого скарабея с бирюзой как оберег. Вернулась я в канун Вербного воскресенья и узнала, что Ларионова ездила на выступление в Истру и что там ей стало плохо, врачи настаивали на госпитализации, но Алла уехала домой. Если бы я знала! Им надо было напугать ее и не отпускать из больницы.

Но она вернулась домой, мы встретились у нашей общей подруги и соседки Татьяны, поговорили, а потом пошли ко мне. Я передала Алле подарок, а она рассказала, что наутро во вторник должна пойти к хорошему врачу. Я измерила ей давление и предложила вызвать скорую, но она отказалась, сказала, ей нужно отдохнуть. Она любила закурить, сидя у телевизора. Мы договорились созвониться во вторник, ведь Ариша должна была за ней приехать и сопроводить к врачу. Но во вторник вместо Ариши пришел ее сожитель Володя, который тоже выпивал и называл Аллу мамой. Он стучал и звонил в дверь квартиры Аллы, но она не открывала. Я схватила ключи от Аллиной квартиры, у меня же они были, и побежала туда. Но замок был закрыт изнутри и открыть дверь не получилось...

Светлана Павлова, Алла Ларионова и ее дочь Алена / Репродукция Альфии Камиловой

Соседка Аллы сказала, что та выходила в три часа ночи на балкон покурить. Но на мои телефонные звонки никто не отвечал, дверь не открывал. Нам пришлось вызвать МЧС. Дверь вскрыли... – Светлана Аркадьевна горько вздохнула, словно опять перенеслась в тот трагический день. – Алла лежала на правом боку, руки под щекой, она, видимо, умерла во сне. У нее была остановка сердца...

– А через четыре года умерла и Ариша.

– Да... В то время Алена была на отдыхе в Турции, кажется, а мне позвонила подружка Ариши, которая работала маляром, раньше выпивала, но ее зашили. Она мне говорит: «Светлана Аркадьевна, я сейчас зашла в квартиру к Арише, там сидит пьяная компания и лежит мертвая Ариша». Я вызвала милицию, позвонила сожителю Арины Володе, чтобы узнать, куда ее отвезли. Узнав все, я отправилась в морг и узнала, что уже назначены даже похороны. Я стала выяснять, как же так. Алена на отдыхе, я ничего не знаю, сожитель тоже, а кто-то уже документы готовит. Медсестра мне показала письмо, что кто-то берет на себя похороны Арины Рыбниковой.Видимо, но они не знали, что Арина давно написала дарственную на квартиру, завещая ее сестре.

После смерти Аллы ее подруги и дочь Алена словно осиротели. Кухня в квартире звезды. / Репродукция Альфии Камиловой

Арише при жизни кто-то звонил, угрожал. И она подстраховалась. Я подняла шум. Сказала, что я работаю на телевидении и сестра умершей тоже, мы вам сейчас устроим, мало не покажется. Я нашла телефон риелтора, позвонила и сказала: «Если через два часа паспорта Ариши у меня не будет, я иду в прокуратуру!» Та испугалась, прибежала, принесла документы. Я ее отругала, припугнула и забрала паспорт Ариши. Поехала в бауманский морг и все отменила. Потом мы с мужем Алены Сашей поехали в Елоховскую церковь и заказали отпевание. Саша работал водителем в банке, денег у него не было, но у меня было накоплено 19 тысяч, и мы заплатили за цветы, гроб, отпевание.

А через два дня Алена из отпуска приехала, и мы Аришу проводили в последний путь. Так что от семьи Рыбниковых остались одна только Алена и память о них. Знаете, раньше я любила менять сережки, а сейчас ношу одни и те же, с бирюзой, что мне Алла подарила. В Аллиной квартире сейчас живут квартиранты, я туда больше не хожу.

«Все знали, что Рыбников сохнет по Ларионовой, но шансов у него не было никаких. Он оставался для нее просто другом, а встречаться Аллочка предпочитала с другими. Когда она забеременела от актера Ивана Переверзева, казалось, что теперь уже точно Рыбникову нет места в жизни Аллочки», - рассказывает подруга Ларионовой продюсер Светлана Павлова.

Алену - дочь Аллы и Коли - после школы и провала на вступительных экзаменах во ВГИК нужно было пристраивать на работу. Девочка она была не очень усидчивая: чтобы в школе ей дали аттестат, родителям пришлось дать концерт для учителей. Помню, накануне Рыбников с Ларионовой так волновались, словно им предстояло выступать в Кремлевском Дворце съездов. И вот я устроила Алену на телевидение, монтажницей. Плохо было то, что среди ее новых коллег были люди, которые слишком хорошо знали тайну появления Алены на свет. Что она не родная дочь Коле Рыбникову, а настоящий ее отец - актер Иван Переверзев. И чтобы она не услышала эту правду от чужих людей, я, с позволения Аллы и Коли, решилась ей сама обо всем рассказать. Все думала, как это сделать, мучилась, подбирала слова... А она ответила: «Теть Свет, это ничего не меняет. Папа у меня один».

Иван наплел ей про какие-то срочные дела в Москве и улетел. Вернулся через несколько дней. Алла потом рассказывала: «Взяла с кресла брошенный Ванькой пиджак, повесила в шкаф. Из кармана достала паспорт. Перед тем как убрать в тумбочку, машинально пролистала, а там - свежий штамп о браке». Оказывается, вот зачем Ванька в Москву сорвался - жениться». Алла, не сказав ни слова, собрала вещи и ушла в другой номер. Позвонила по междугородке жене своего брата Вале, с которой была дружна, и выплакалась ей. А Валя тут же набрала Рыбникову: «Коль, у нее с Переверзевым все кончено!» Колю не нужно было ни просить, ни звать! Он тогда снимался в «Высоте», но все бросил и первым же рейсом вылетел к Алле в Минск - делать предложение.

И на его счастье, она ответила согласием. Это было 2 января 1957 года, праздничные дни, ни одно учреждение не работает. Но Коля был настроен решительно, сумел с кем-то договориться, чтобы открыли загс, и их с глубоко беременной Аллочкой расписали. К тому времени на экраны вышел фильм «Весна на Заречной улице», Рыбников прославился на весь Советский Союз, и отказать ему не смогли. А через два дня Коля уже вернулся в Москву на съемки «Высоты».

У нее действительно был только один папа. И Коля любил Алену как родную, до самозабвения, никаких различий не делал между нею и их общей с Аллой дочерью Аришей.

И я такая же. Мы с Аллой настолько были похожи, что Михаил Жванецкий как-то спросил: «А вы не сестры?» Аллочка рассмеялась: «Да, мы близняшки!» В общем, в Москву со съемок возвращались уже не разлей вода. Помню, как ждали вылета в аэропорту Симферополя. Режиссер Костя Бромберг купил новые ботинки, а старые выкинул. Алла увидела и говорит: «Давай его разыграем!» Подобрали мы с ней Костины ботинки, упаковали их и ленточкой перевязали. И пошли в ресторан, куда в ожидании самолета отправилась вся наша группа. Там Алла подозвала официанта, протянула ему сверток с ботинками: «Передайте, пожалуйста, человеку за тем столиком». Бромберг получил подарок, развернул, и у него глаза на лоб полезли. Озирается по сторонам и ничего не понимает. Потом смотрим, он пошел в вестибюль и там отправил ботинки в урну. Мы с Аллой - туда.

Достали, снова упаковали и пошли на посадку. Летим. Алла подзывает стюардессу: «Передайте, пожалуйста, вот это пассажиру в соседнем ряду». На этот раз Костя буквально рассвирепел. После чего мы с Аллой его пожалели и закончили наш розыгрыш. Но Алла сказала: «Зря прекратили. Надо было в Москве эти ботинки Бромбергу отправить посылкой». У Ларионовой было хорошее чувство юмора, чего не могу сказать о Рыбникове. Коля даже анекдот не мог рассказать, слушаешь его и думаешь: что тут к чему? Алла не выдерживала: «Коль, ну не так, опять ты все перепутал, давай я сама расскажу!» Но при этом как же Коля зажигал на сцене! Откуда ни возьмись у него сразу появлялась такая харизма! Эта его улыбка, эти его ямочки на щеках... Как-то раз мы с Аллой во время Колиного номера стояли за кулисами, и видели бы вы, какими глазами она на него смотрела, когда он пел песню из «Высоты», прямо вся светилась.

Но как только Коля уходил со сцены - все, это был уже другой человек, сам в себе. И сколько я с ними дружила, ни разу не видела, чтобы он дома играл на гитаре или пел. На наших веселых сборищах он, помню, посидит за столом часок-другой да и заскучает. Говорит Аллочке: «Лапуся, я домой поехал». Правда, когда у них гости собирались, Коля сам лепил для них пельмени, угощал своими фирменными солеными помидорами и арбузами. А у Аллочки были свои коронные блюда: котлеты, грибная икра и борщ. Помню, как она звонила мне и удивлялась: «Представляешь, с утра наварила целую кастрюлю борща, а уже ничего не осталось - то один придет, то другой». В их хлебосольном доме двери не закрывались.

Сначала Алла с Колей жили в «трешке» у метро «Аэропорт», а потом купили две соседние квартиры в новом кооперативном доме в Марьиной Роще, и получилось целых пять комнат.

Объединили две маленькие кухни в одну, просторную. А в гостиной сделали настоящий камин - осуществили свою мечту. Неподалеку от их дома был кинотеатр «Таджикистан» - в этом здании сейчас «Сатирикон». При нем - каточек. И я, когда к ним в гости приезжала, водила Аришу кататься на коньках... Отпуск мы всегда старались проводить вместе. Как-то летом отдыхали в Пицунде, в Доме творчества Союза кинематографистов. С нами поехали Нонна Мордюкова с сестрой Наташей, которая на нескольких моих картинах была художником по костюмам, я ее очень ценила. Коля - в своем репертуаре, вроде бы и с нами, но сам по себе. Приходим на пляж, он свой лежак в сторонке поставит, наденет очки, достанет газету - и все, нет его.

Кто-то со стороны посмотрит на них с Аллой и подумает: а они что, разошлись?

Помню, попала Алла как-то раз в больницу со сломанной ключицей - на сцене упала неудачно. И кто только не приходил ее навестить: и Нонна Мордюкова, и Наташа Фатеева, и Надежда Румянцева. Только Коля - ни в какую. Говорил: «Не хочу, чтобы там на меня все глазели!» Алла просила: «Свет, передай ему, чтобы пришел. Сколько лежу, только и слышу: «ваш муж, ваш муж». А он и носу не кажет. Неудобно уже как-то! Словно ему на меня наплевать». Но я-то знала, что Коля без Аллы дома места себе не находит. Звонит мне чуть ли не каждый час и жалуется, как ему без «лапуси» тоскливо. Но сделаться предметом всеобщего любопытства где-либо, кроме съемочной площадки или сцены, ему было слишком мучительно. Такой уж характер - довольно необычный для актера.

Вот и тогда, в Пицунде, Коля после ужина - сразу к себе в номер.

А мы болтали до полуночи. Нонка как начнет анекдоты с байками травить! Ужасно смешно рассказывала, как получила Сталинскую премию: впервые в жизни у нее появились приличные деньги, так она накупила подарков и с полным чемоданом поехала в свою деревню. В лицах изображала встречу с родней, мы хохотали до потери пульса.

Он себе лежак взял, а ей нет. Ну она и давай: ах ты такой-сякой. И мне высказала, мол, твой Коля… Я ей говорю: «Нон, я-то тут при чем? Коля и мне никогда лежак не принесет, если я с компанией. Когда людей много - он сразу в сторонку!» Но она не стала слушать и со мной теперь тоже в контрах». На следующий день приезжает мой муж и вместо картины всеобщего веселья, которую я ему накануне расписала, видит совсем другое: сидят все молча в столовой, надутые. Из всей компании только у Коли аппетит не пропал. Он-то, как всегда, два первых, три вторых… Три дня все играли в молчанку - я думала, мы с ума сойдем. Но потом как-то помирились. Дальше - опять происшествие. Приехали Алексей Баталов с женой и дочкой. А тут начался сильный шторм. Никто из отдыхающих в воду лезть не рискнул, только племянница Сергея Герасимова.

Заплыла она достаточно далеко. Баталов разволновался, кинулся ее спасать, и мой муж за ним следом. Пока помогали девушке, Лешу сильно волной обо что-то ударило, пол-лица было содрано. «Ну ты представляешь, - жаловался Баталов, - доктор запретил неделю на солнце появляться, пока не заживет. А я всего-то на неделю и приехал. Вместо отдыха теперь мази и компрессы». На обратном пути в Москву наш рейс задержали. Коля тут же в аэропорту от всех отделился и вообще куда-то пропал. Потом появляется: «Так, давайте в ресторан, я с поваром договорился, он уже лепит пельмени, сейчас все идем есть». Получается, единственной причиной находиться в большой компании, которую Коля признавал, были пельмени. Ну вот уважал Рыбников это занятие - поесть!

А вот Алле время от времени приходилось ограничивать себя в еде из-за склонности к полноте. Была у Ларионовой ее знаменитая диета: первый день - сухое белое вино, второй - сыр, третий - отварная курица, четвертый - яйцо без соли… Одно время Алла дружила с Люсей Гурченко и говорила про нее: «Людке хорошо, она может съесть подряд сто пирожных, пять вторых - и все равно будет такая же худая, а я нет!» Всегда следила за фигурой, всегда модно одевалась.

Если такое случалось в Москве, Алла с Колей брали меня с собой, приодеться. Все тогда приходилось доставать по блату. И мы помогали в этом друг другу, кто чем мог. Рыбников дружил с одним человеком, Олегом Чертовым. Вот как я была у Аллы подруга и если что, какие-то семейные неурядицы - Алла первым делом звонила мне, так и у Коли был этот Чертов. Он заведовал секцией в магазине «Ковры». Так у всех актеров советского кино, начиная с Вячеслава Тихонова, имелись ковры из этого магазина.

Получалось необычно и красиво. А вот стирал у них в основном Коля. Помню, приду к ним, а Рыбников белье на кухне кипятит: «А, проходи-проходи, радость моя... Видишь, у меня тут постирушки». Ну а тереть, мыть, драить - это уж все оставалось Валентине Алексеевне. При этом она была женщина с характером. И Алле иной раз доставалось от нее. Например, за Мордюкову. Нонна, как с очередным мужем разведется, сразу к Аллочке, благо квартира-то пятикомнатная, есть где расположиться. И расхаживала там босиком - она же такая простая, как в своих фильмах. А Валентина Алексеевна недовольна. Что за общежитие, мол, опять устроили.

Потом Валентина Алексеевна сломала шейку бедра, слегла. И пришло время детям в свою очередь за ней поухаживать.

Помню, Алла уехала на гастроли, а Коля остался - утки за тещей выносить. И от всех предложений отказывался: у меня, мол, бабка - он так любя ее называл. Как я бабку оставлю? Но ничего, он не жаловался. Он ради Аллы и не на такое был способен!

Мы ни о чем не знали: сидим с Аллой, пьем чай, тут стук в дверь, на пороге милиция: «Николай Николаевич попал в аварию». Привезли Колю со сломанным ребром, лежит, дышит с трудом, но в больницу ехать отказывается. Алла - в слезы. Я говорю: «Коля, если ты ее так любишь, что в Москве дождаться не мог, то почему заставляешь страдать? Посмотри, как она переживает». Вот тут-то он и согласился на больницу. Отвезли мы его в хорошую, обкомовскую. Там Рыбникова, конечно, встретили с распростертыми объятиями, положили в отдельную палату. А он все равно через три дня выписался. Потому что врачи из всех отделений приходили на него посмотреть.

Алла была одной из самых красивых артисток в стране. Конечно, в нее многие влюблялись. И сама она иногда увлекалась, у нее случались романы.

Как говорила Мордюкова - для блеска глаз. И конечно, Коля об этом знал. Однажды договорились мы большой компанией встречать Новый год в Доме творчества в Болшево. И вот пора уже туда выезжать, а Аллы все нет и нет. Валентина Алексеевна звонит мне: «Слушай, ты не знаешь, где она?» Ну я-то знаю, она мне даже номер оставила. Набираю: «Алл, я уже вся извертелась!» - «Ну подождите еще немного. Или лучше поезжайте в Болшево - я позже туда приеду». Еле уговорили Колю ехать без нее. А Алла только через сутки появилась. Помню, выходим с мужем к полудню в коридор, там одиноко бродит Коля: «Ребята, вы не знаете, в каком я номере живу? Я вышел на минутку, по дороге встретил Бондарчука, он меня к себе зазвал. А теперь вот не могу вспомнить, куда мне идти». Только разобрались с номером, подъехала Алла. Коля старательно делает вид, что ничего не произошло.

Вечером у нас снова гулянка, пыль столбом. Пришел Бондарчук. Вообще-то у них со Скобцевой была своя компания - Володина, Таланкин, но Сергей Федорович от них частенько отрывался. Помню, Алла все переживала: «Сергей Федорович, Ира же там сейчас с ума сойдет, куда вы пропали!» Но, видимо, у нас было веселей. Только Коля, как всегда, в десять вечера: «Лапуся, я спать пошел».

Тогда посмотрим, что Алла скажет». Нелька работала художником-гримером, одна жила в квартире около Белорусского вокзала и согласилась участвовать в заговоре. Утром звонит Алла в недоумении: «Слушай, что-то Колька не ночевал, такого еще ни разу не было». Я изображаю удивление. Пусть, думаю, поволнуется. Но не тут-то было. Коля уже вечером сбежал от Нельки. Звонит довольная Алла: «Ну ты хороша! Коля мне все рассказал!» - «Хотела, чтобы ты почувствовала, каково ему, когда тебя нет!» - «Ну ты же знаешь, что он без меня и одного дня не выдержит!» Но это с ней он был таким мягким. А мужчинам-соперникам мог и по морде надавать. Как-то раз отмечали мой день рождения. Коля, не любивший компаний, разумеется, заранее сказал: «Я не приду!» А у Аллы был обожатель Валерка, профсоюзный работник, он был влюблен в Ларионову до потери пульса.

«Давай, - говорил, - разводись с Рыбниковым и выходи за меня, я и девочек ваших удочерю!» И вот он тоже пришел на мой день рождения. И, конечно, давай вокруг Аллы увиваться. В самый разгар веселья неожиданно звонит Коля: «Я передумал, сейчас приеду!» Думаю: надо на всякий случай Валеру от Аллы отсадить, как бы скандала не вышло. Быстренько меняю местами гостей и строго-настрого запрещаю Валерке даже смотреть на Аллочку. И вот пошла она покурить в маленькую комнату. А за ней - еще один мой гость, родственник нашего звукорежиссера, совсем юный парень Юра. Оказалось, он тоже просто бредит Ларионовой. И вот этот Юра, оказавшись с Аллой один на один, плюхается перед ней на колени и читает монолог из ее фильма «Садко». А в этот момент входит Рыбников и, ни слова не говоря, бьет по морде бедного мальчика - у того потом вся щека распухла.

А Алла смеялась: «Коля не тому врезал. Надо же было Валерке!»

Но что бы Алла себе ни позволяла, у нее и мысли не было уйти от Коли. Может быть, она любила его даже не меньше, чем он ее, просто по-своему. Во всяком случае, она переживала за мужа больше, чем за себя. Была одна история, когда Аллочка собралась на международный кинофестиваль и под величайшим секретом купила немножко валюты - 200 долларов. В итоге Ларионову задержали на таможне. По тем временам это считалось страшным криминалом, за покупку валюты и попытку ее вывоза за границу могли и срок дать. Но обошлось, если не считать нескольких вызовов в партком, местком. А главное наказание - притормозили с присвоением звания народного артиста и Алле, и Коле. И вот она страшно переживала: «Рыбников-то тут при чем? Это я покупала валюту, и при этом не играла ни монтажниц, ни ударниц.

Но Колю-то - за что?» Всякий раз, когда по случаю какого-нибудь государственного праздника очередную партию артистов одаривали званиями, Алла бросалась за газетой и пыталась найти в списке фамилию Рыбникова. В 1981 году наконец дождалась и была счастлива.

Но когда, кивнув на портрет Рыбникова - человека, которого он и в глаза-то никогда не видел, этот парень произнес слово «папа», тут уж Аллу перекосило. Были там и другие разные художества. И Алла наконец решила разъехаться с Аришей. И тут я узнала, что в моем подъезде не очень дорого продается «двушка». Туда-то Аллочка и перебралась, разменяв прежнюю пятикомнатную квартиру на две. Поначалу Ларионова спала на раскладушке, но не могла нарадоваться: «Наконец-то я усну спокойно, никто посреди ночи не придет, не станет шуметь». Но душа у нее все равно, конечно, болела за Аришу. У Алены-то все и в работе, и в личной жизни сложилось благополучно. Алла была за нее спокойна.

Алла все больше и больше становилась домоседкой, как Коля. Помню, Нонна Мордюкова пригласила нас на премьеру своего фильма «Мама».

Это было неожиданно, потому что к тому времени мы стали меньше общаться. А тут пригласила, минутку поговорила с нами перед показом и пошла дальше в своей роскошной норковой шубе. После картины был банкет, но туда нас с Аллочкой не позвали. «Ну и хрен с ней, - даже обрадовалась Ларионова. - Сейчас купим чего-нибудь и дома посидим. Разлюбила я что-то шумные компании. Помнишь, как Коля говорил: «Лапуля, я - спать!» Жалко, что я раньше не понимала, что посидеть с ним дома - это самое лучшее. Вот теперь приходится сидеть без Коли. Всю жизнь с ним прожила, а побыть наедине как следует и не успела...»

Жизнь одного из самых солнечных актеров советского кино Николая Рыбникова окружена легендами. Рассказывают, как в детстве он помогал матери, работающей прачкой, отжимать белье, как пошел учиться «на доктора», но через два года подался в актеры, сказав впоследствии, что худшей ролью в его жизни была роль врача, как разыгрывал однокурсников в общежитии — об одном из таких розыгрышей, едва не стоившем Рыбникову жизни, Петр Тодоровский снял фильм «Такая чудная игра». Но больше всего слухов ходит вокруг отношений Николая Николаевича с Аллой Ларионовой — женой и любовью всей его жизни. Он добивался ее руки 10 лет, терпеливо пережидая пылкие романы с другими и подчекнутую сдержанность к нему самому. Женившись, актер так до конца и не поверил, что теперь эта блистательная женщина принадлежит ему. О своих родителях рассказывает старшая дочь Николая Николаевича и Аллы Дмитриевны Алена, которая уже много лет работает режиссером монтажа на Первом канале российского телевидения.

«ВСЕ ДОМАШНЕЕ ХОЗЯЙСТВО В НАШЕМ ДОМЕ БЫЛО НА ПАПЕ, ЗАТО ЗА РУЛЕМ МАМА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ УВЕРЕННЕЕ»

- Алена Николаевна, что больше всего помнится вам из детства?

- Наверное, то, что родителей постоянно не было дома. Они никогда не отказывались от предложений где-то выступить и срывались в дорогу по первому зову. Когда их не снимали, ездили с концертами «Поет товарищ кино» и «Говорит товарищ кино». Мы с сестрой Аришей по ним очень скучали. Как правило, они приезжали вечером. Если мы еще не спали, целовали нас на ночь, а утром, когда мы просыпались, их уже опять не было. Правда, это не мешало родителям воспитывать нас в строгости.

- Кто был строже - папа или мама?

Разделения на «доброго» и «злого» родителя у нас не существовало. Уж если они считали необходимым серьезно с нами поговорить, то нам с Аришей попадало от обоих по полной программе. Но, конечно, больше всего времени с нами проводила наша любимая бабушка - мамина мама Валентина Алексеевна. Чтобы мы не забыли родителей, она повесила на стену их портреты и время от времени на них показывала - напоминала.

Ариша, которая была на четыре года младше меня, привыкла: раз на стене висит портрет, то это либо папа, либо мама. В три года мама привела ее в больницу вырезать гланды. И ребенок, увидев на стене фотографию мужчины, среагировал мгновенно - показал на него пальчиком и закричал: «Папа!». На снимке был... Никита Сергеевич Хрущев. Мама рассказывала, что врачи сначала ахнули, а потом долго смеялись.

- Вашим родителям приходилось в жизни сталкиваться с Хрущевым?

Естественно. Как-то на встрече с творческой интеллигенцией Хрущев начал поучать присутствующих, как надо играть на сцене, писать книги и снимать кино. Все слушали молча, а папа, которому это надоело, крикнул: «Никита Сергеевич, расскажите лучше про Кубу!». Говорят, Хрущев от изумления просто потерял дар речи. И хоть времена были уже не сталинские, отцу все равно грозили большие неприятности. Из-под удара его вывела министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева, которая актера Рыбникова очень любила. Она знала, что он был никудышным дипломатом - всегда резал правду-матку в лицо.

- У вас был хлебосольный дом?

Не то слово. Родители любили накрывать столы и приглашать гостей. Правда, на Новый год они всегда куда-нибудь уходили, а все остальное время находились в разъездах, но свои дни рождения старались проводить дома. Поэтому 13 декабря, когда родился папа, и 19 февраля, когда родилась мама, были нашими главными семейными праздниками.

Дверь в эти дни практически не закрывалась, и бабушка говорила, что у нас не квартира, а проходной двор. За столом всегда было очень весело. Для нас устраивался отдельный детский стол, но мы все равно слышали, как взрослые смеются, поют под гитару и рассказывают анекдоты. Обязательно бывали Сергей Федорович Бондарчук с Ириной Константиновной Скобцевой (она была крестной Ариши). Приходили космонавты, шахматисты и хоккеисты...

Папа был большим поклонником хоккея. Однажды во время чемпионата мира он сидел-сидел перед телевизором, мучался-мучался, а потом сорвался и через два дня был уже в той стране, где чемпионат проходил. Сохранились документальные кадры, на которых видно, как после победы нашей сборной папа одним из первых выбегает на лед, чтобы поздравить друзей-хоккеистов.

- Чем угощали гостей?

Ради праздника мама варила суп из белых грибов и делала салат «Мао Цзэдун» - с крабами и рисом, аналог нынешнего из крабовых палочек. На стол выставлялась папина консервация: он обожал солить огурцы и помидоры, но открывать банки до октябрьских праздников запрещал. Когда его спрашивали, почему, говорил, что все должно хорошо промариноваться и просолиться. Но основным блюдом были пельмени, которые лепили все наши гости, мама специально для этого пошила много разноцветных ситцевых фартуков, чтобы всем хватило.

Вообще, все домашнее хозяйство в нашем доме было на папе. Он очень любил и умел готовить, поэтому никому не доверял походы по магазинам и рынкам. Причем умел не только выбирать продукты и вещи, но и торговаться.

- Кто же тогда делал мужскую работу по дому?

Мама. Для нее не было проблемой вбить гвоздь или вкрутить лампочку. И за рулем она чувствовала себя увереннее, хотя папа тоже неплохо водил машину. Но мама делала это виртуозно! Помню, как-то она подвозила ныне покойную Нонну Викторовну Мордюкову. Мы с сестрой на заднем сиденье возились, так мама успевала и баранку крутить, и за дорогой следить, и на нас покрикивать: «Алена, Ариша, успокойтесь!», и с Нонной Викторовной разговаривать. Та потом восторгалась: «Надо же, как Алла водит - все за рулем успевает!».

«ЕСЛИ РОДИТЕЛИ И ССОРИЛИСЬ, ТО ПО ОЧЕНЬ СМЕШНЫМ ПОВОДАМ: ИЗ-ЗА ЛЮСТРЫ ИЛИ ЗАНАВЕСОК»

- Вас мама часто катала в машине?

Гораздо чаще с ней ездила ее любимая собака - болонка Капля, которую маме подарили в каком-то питомнике, когда они со съемочной группой возили по стране фильм «Ко мне, Мухтар!».

Капля маму обожала. Когда она уезжала, лежала на мамином халате - стерегла его. Нам с сестрой хотелось с ней поиграть, но она нас за хозяек не признавала, поэтому мы все время ходили покусанные. К маме Капля никого не подпускала, причем не только чужих, но и... папу. Если он пытался обнять маму, тут же начинала на него рычать - ревновала.

- А Николай Николаевич ревновал вашу маму?

Наверное. Говорят, однажды папа чуть было не подрался с Юрием Гагариным, которому очень понравилась мама. Но на моих глазах ничего подобного никогда не было, они жили душа в душу. Даже если иногда и ссорились, то по очень смешным поводам - например, из-за новой люстры или занавесок. Дело в том, что мама, на мой взгляд, родилась не в свое время. Живи она сейчас, стала бы превосходным дизайнером, у нее не было бы отбоя от заказчиков.

У мамы был очень хороший вкус, который немного передался и мне. Она всегда чувствовала, какой именно предмет интерьера нужен в ту или иную комнату. Бывало, по блату папа купит люстру, которая совершенно ни к чему не подходит, а маме она, естественно, не нравится. Отец обижается - он ведь старался. Слово за слово, вот уже и поругались.

- Поклонники папины и мамины вам не досаждали?

Всякое случалось. Долгое время нам по телефону звонил какой-то грузин, мамин обожатель. Он то на своем языке что-то говорил, то переходил на русский, но из-за сильного акцента трудно было понять, чего он хочет. Позвонил даже в тот день, когда не стало папы. «Не беспокойте нас сегодня, - попросила я, - у нас папа умер». - «Как, - воскликнул он, - Коля умер?!». Извинился, положил трубку и больше не звонил. Помню, какая-то девушка, папина поклонница, долго стояла в подъезде. Мы с Аришей не выдержали, пригласили ее в дом. Гостья оказалась очень приятной - сказала, что приехала откуда-то из Сибири, чтобы посмотреть на любимого артиста.

- Надо понимать, что ваш отец был главным добытчиком в семье?

Даже в самые трудные и голодные времена не случалось такого, чтобы у нас в доме не было продуктов: папа всегда умудрялся доставать их буквально из-под земли или, как тогда говорили, из-под прилавка. К тому же в последние годы его жизни, когда мы жили в Марьиной Роще, он очень любил ходить в баню, а там парились все - от грузчиков до директоров магазинов. Банные знакомства позволяли ему добыть все. Но сам он ел немного - в последнее время начал полнеть и, чтобы быть в форме, часто садился на диету.

«ВО ВСЕХ ГОРОДАХ СТРАНЫ ПАПА ТУТ ЖЕ БЕЖАЛ В КНИЖНЫЙ МАГАЗИН И НАБИРАЛ ПОЛНУЮ СУМКУ КНИГ»

- У Николая Николаевича были увлечения?

- Книги - большой дефицит по тем временам. У нас была огромная библиотека, и собирал ее в основном папа. Во всех городах страны - от Калининграда до Камчатки - он, едва устроившись в гостиницу, тут же бежал в книжный магазин и набирал целую сумку книг. А поскольку их тяжело было везти с собой, отовсюду отправлял сам себе посылками. Зато с каким удовольствием потом читал!

- Свои фильмы ваши родители любили смотреть?

Представьте, да. Причем мама никогда не говорила: «Я смотрю кино», всегда: «Я смотрю картину». А вот звездной болезни у родителей не было никогда. В связи с этим расскажу вам одну историю.

В каждую годовщину папиной смерти - такая уж у нас была традиция - мы после кладбища обязательно шли в ресторан Дома кино, чтобы помянуть его. Ресторан этот сравнительно небольшой, да и с улицы туда просто так не попадешь - как правило, там собираются только свои. Но в тот раз за соседним столиком громко праздновали чей-то день рождения - было много гостей, стояли цветы. Мы тихо сели в сторонке, и все, кто знал папу, подходили к маме, говорили ей какие-то теплые слова и отходили.

Все было хорошо, пока кто-то из наших знакомых возмущенно не обратился к компании за соседним столиком: «Вы не могли бы потише! Мы тут Колю Рыбникова поминаем!». Мама даже в лице переменилась. «Ни в коем случае! - извиняющимся тоном сказала она. - Не обращайте, пожалуйста, на нас внимания». А этого человека отчитала: «Зачем ты портишь людям праздник?!».

В последний день своей жизни Николай Николаевич тоже пошел в баню. Возможно, с его больным сердцем ему стоило поберечься?

Кто же знал, что так получится? В баню отец всегда ходил рано утром, у него это называлось «на первый пар». Бывало, мы еще спим, а он быстренько соберется и убежит, благо идти недалеко. Так вышло и в тот день.

Я потом маму спрашивала, не было ли у нее каких-то предчувствий. Она сказала, что папа как-то особенно сильно в то утро хлопнул дверью. Как будто навсегда закрывал ее за собой. Она даже вздрогнула, но потом ее отвлекли повседневные дела...

Папы долго не было. Потом он пришел, выпил коньячку, покушал и прилег. Вроде бы все, как обычно. И только собака, которая жила у нас тогда - маленький черный пудель, - не находила себе места: бродила туда-сюда, пищала, царапала дверь папиной комнаты. Когда мама пришла его будить, оказалось, что он уже умер.

- Правда, что он ушел, ничего не почувствовав?

Да, лицо у него было какое-то удивительно спокойное, безмятежное, а на губах - улыбка... Отец всего двух месяцев не дожил до своего 60-летия. Хотелось просто сесть и поплакать, а нужно было спрятать свои чувства подальше и заниматься похоронами. В 90-е это было целой проблемой, ведь в то время в магазинах ничего нельзя было купить.

Мы с папиным братом и Аришей, взяв свидетельство о смерти, пошли в магазин - нам нужно было хотя бы два ящика водки, а давали всего один. Но когда продавец и товаровед узнали, для кого мы ее берем, продали нам три ящика. Правда, и этого едва хватило: на похороны и поминки пришло гораздо больше людей, чем мы ожидали.

«ПОСЛЕ ПАПИНОЙ СМЕРТИ МАМА ЧАСТО ГОВОРИЛА: «УСНУТЬ И НЕ ПРОСНУТЬСЯ - МНЕ БЫ ТАК. ОНА УМЕРЛА ВО СНЕ»

- Почему вы предпочли Ваганьковскому кладбищу далекое Троекуровское?

- Так решила мама, которой предложили участки на выбор. На Ваганьковском она место забраковала, потому что к нему нельзя было подъехать: гроб пришлось бы нести на руках. «И потом, - сказала, - я часто езжу на машине мимо Ваганьковского, не хочу, чтобы у меня каждый раз сердце рвалось. Лучше уж я буду приезжать на Троекуровское - посижу, поговорю с Колей». Мама заказала и памятник для папы в виде оборванной кинопленки с его портретом. Теперь там, рядом, лежит и она сама, а напротив покоится прах бабушки и моей сестры. Ариша умерла несколько лет назад - у нее тоже было больное сердце.

- Как Алла Дмитриевна пережила смерть мужа?

Статус вдовы никого не красит, люди под ним прогибаются, очень трудно привыкать к одиночеству. Была опора, надежное плечо рядом, и в один момент все исчезло. Мама у нас была стойким человеком, никому не показывала свою слабость и никогда не распускала нюни, но тут даже она растерялась.

- Что помогало ей держаться?

Работа. Вячеслав Шалевич предложил ей роль в антрепризе, где играл с Марианной Вертинской и Людмилой Целиковской. Когда Целиковская по какой-то причине ездить по городам и весям больше не смогла, Вячеслав Анатольевич пригласил маму. Она ушла в работу с головой - учила текст, ездила мерить костюмы. А ведь ей тяжело было перестроиться: она в театре никогда до этого не работала, да и бабушка у нас тогда больная лежала. Но мама взяла себя в руки и выкарабкалась.

Она пережила папу почти на 10 лет... После его смерти часто говорила: «Уснуть и не проснуться - мне бы так! Такую смерть надо заслужить». Она умерла в апреле 2000 года во сне. Значит, заслужила.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Популярность Николая Рыбникова пришлась на 50-е годы, когда режиссеры наперебой приглашали его сниматься в главных ролях.

Многие зрители до сих пор помнят милую улыбку и ямочки на щеках артиста, а также его искренних и обаятельных героев, таких как:

Фёдор Соловейков из «Чужой родни»;
Саша Савченко из «Весны на Заречной улице»;
Николай Пасечник из «Высоты»;
Илья Ковригин из «Девчат».

Однако, через несколько лет востребованность актера пошла на убыль, а он стал получать лишь незначительные роли. Возможно, из-за невостребованности в своей профессии Рыбников ушел в депрессию, а в 1990 году у него случился сердечный приступ, от которого он скончался. Но Николай Николаевич не только был обожаем своими поклонниками, в его личной жизни была также любимая семья – жена и дети.

Безответная любовь

Актер был влюблен в свою будущую жену, Аллу Ларионову, с которой вместе учился во ВГИКе. Красавицу окружала толпа поклонников, поэтому у юноши не было никаких шансов на роль возлюбленного. Он не замечал других девушек и всегда был рядом с Аллой, оставаясь ее близким другом. Молодая актриса стала востребованной у режиссеров сразу же после студенческой скамьи. Снимаясь в главной роли в фильм «Садко», она познакомилась с коллегой по съемкам – Иваном Переверзевым. Через несколько лет актеры стали встречаться, а вскоре красавица поняла, что ждет ребенка. Однако, в то время Переверзев крутил роман не только с ней, но и другой актрисой, оказавшейся тоже беременной.

Когда Алла Дмитриевна случайно узнала, что ее возлюбленный тайно расписался с соперницей, она рассказала об этом жене своего брата, которая сразу же сообщила Рыбникову о расставании актрисы с возлюбленным.

Он тогда снимался в фильме «Высота», однако, это не остановило актера, который прилетел в Минск, чтобы делать предложение Алле. Поняв, что только Николай любит ее по-настоящему, она ответила согласием.

На фото Николай Рыбников с женой Аллой Ларионовой

2 января 1957 года еще отмечали Новый год, поэтому ЗАГС был закрыт, но новоиспеченный жених сумел найти работников учреждения и договориться с ними об их регистрации в этот день. Благодаря своей популярности и обаянию он смог это сделать легко. На съемки «Высоты» актер уже вернулся женатым человеком.

Любимая жена Николая Рыбникова

В этом же году жена Николая Николаевича родила дочь, которую назвали Аленой. Он принял малышку как родную и все свободное время проводил с ней и любимой женой. Родной отец девочки не поинтересовался, кто у него родился и даже не появлялся в ее жизни. В 1961 году на свет появилась их общая дочь Арина, однако, актер не делал различий между дочками и любил их одинаково. Он наконец то обрел то, чего так долго ждал, поэтому почти не разлучался с супругой, которую ласково называл Лапусей.

Рыбников оказался хозяйственным мужем, который с осени солил в бочках помидоры и арбузы, а также закупал все продукты и мог спокойно приготовить обед или ужин. Его жена очень хорошо готовила, особенно ей удавались котлеты и икра из сушеных грибов. Супруги были гостеприимными и хлебосольными людьми, поэтому у них часто собирались коллеги и друзья, среди которых были известные певцы, космонавты, спортсмены и поэты. Благодаря особой любви актера к шахматам, в их доме побывали многие советские гроссмейстеры. Не только в быту, но и на рабочем месте звездные супруги стремились быть пунктуальными и ответственными, никогда не конфликтуя со своими коллегами.

Многие их друзья отмечали хорошее чувство юмора Аллы Дмитриевной, а вот Николай Николаевич не мог этим похвастать. Зато когда актер выходил на сцену и демонстрировал свой талант и харизму, жена не отрывала восторженных глаз от него.

Красавица-жена всегда была в центре любой компании, где у нее было достаточно поклонников, однако, Рыбников терпел это и не устраивал ей скандалы, так как боялся, что она уйдет от него. На протяжении всей семейной жизни он любил Ларионову и заботился о ней и детях. Их брак продлился 33 года, до самой смерти легендарного артиста.

Судьба дочерей

Многим друзьям казалось, что Николай Николаевич любил дочь жены больше, чем их совместную, но сам актер говорил, что обе дочери ему дороги. Когда супруги занимались активно карьерой, воспитанием девочек занималась их бабушка, мама актрисы. Дочки не любили учебу в школе и не проявляли интереса к актерской профессии.

Старшая дочь после окончания школы даже не знала, куда ей пойти учиться. Ларионова посоветовала ей поступать во ВГИК, но ее подруга пристроила девушку на телевидении, где она стала обучаться профессии монтажера. Вскоре Алена поселилась в квартире, которая находилась недалеко от Останкино.

Она стала хорошим работником и профессионалом в своей области, проработав на телевидении около 35-ти лет. Старшая дочь Рыбникова вышла замуж, но дети в браке так и не родились. Женщина всю жизнь страдает от псориаза, поэтому каждый год отдыхает в Таиланде, где чувствует себя намного лучше.

На фото Алла Ларионова с дочерьми Алёной и Ариной

А вот у общей дочери супругов судьба сложилась трагичная. В юности она получила образование в полиграфическом техникуме, но по профессии почти не работала, так как пристрастилась к алкоголю. Она жила с родителями, а когда не стало Николая Николаевича, в доме стали происходить застолья. Арина привела в дом парня, с которым вела разгульный образ жизни. Вскоре Алла Дмитриевна разменяла квартиру, и дочь поселилась в другом районе. В то время сама актриса не имела больших заработков, к тому же у нее начались проблемы с сердцем.

(Ларионова пережила мужа на 10 лет, не дожив до своего 70-летия одного года. В 2000 году у нее случился обширный инфаркт, и вскоре она скончалась. Ее похоронили рядом с мужем, на Троекуровском кладбище. А через четыре года умерла и младшая дочь, которая до последнего дня не прекращала пить.)

Коля добивался Аллу шесть лет, со времен их учебы во ВГИКе. И в институте, и потом все знали, что Рыбников сохнет по Ларионовой, но шансов у него не было никаких. Он оставался для нее просто другом, а встречаться Аллочка предпочитала с другими. Довольно рано она начала сниматься - еще когда была студенткой, Птушко пригласил ее на главную роль в фильм «Садко». В том же фильме играл актер Иван Переверзев - там они с Аллой и познакомились. Через несколько лет между артистами закрутился роман, Ларионова забеременела. Казалось, что теперь уже точно Рыбникову нет места в жизни Аллочки. Только вот Переверзев на беременной подруге жениться не торопился. Как потом выяснилось, он тогда метался между двумя женщинами - Аллой и актрисой Театра сатиры Кирой Канаевой, которая тоже ждала от него ребенка. Развязка этой истории наступила в Минске, на съемках картины «Полесская легенда», где Ларионова снималась вместе с Переверзевым. Иван наплел ей про какие-то срочные дела в Москве и улетел. Вернулся через несколько дней. Алла потом рассказывала: «Взяла с кресла брошенный Ванькой пиджак, повесила в шкаф. Из кармана достала паспорт.

Перед тем как убрать в тумбочку, машинально пролистала, а там - свежий штамп о браке». Оказывается, вот зачем Ванька в Москву сорвался - жениться». Алла, не сказав ни слова, собрала вещи и ушла в другой номер. Позвонила по междугородке жене своего брата Вале, с которой была дружна, и выплакалась ей. А Валя тут же набрала Рыбникову: «Коль, у нее с Переверзевым все кончено!» Колю не нужно было ни просить, ни звать! Он тогда снимался в «Высоте», но все бросил и первым же рейсом вылетел к Алле в Минск -
делать предложение. И на его счастье, она ответила согласием. Это было 2 января 1957 года, праздничные дни, ни одно учреждение не работает. Но Коля был настроен решительно, сумел с кем-то договориться, чтобы открыли загс, и их с глубоко беременной Аллочкой расписали. К тому времени на экраны вышел фильм «Весна на Заречной улице», Рыбников прославился на весь Советский Союз, и отказать ему не смогли. А через два дня Коля уже вернулся в Москву на съемки «Высоты».

В феврале Алла родила Алену. Что говорили за спиной, Рыбникова и Ларионову не волновало. Переверзев был вычеркнут из их жизни: как говорится, отрезали и забыли. Сам он тоже не проявлялся, никогда не пытался объясниться с Аллой, увидеться с Аленой. Когда его уже не было на свете, отмечали какой-то юбилей Переверзева, и его внук приглашал Алену - она отказалась. У нее действительно был только один папа. И Коля любил Алену как родную, до самозабвения, никаких различий не делал между нею и их общей с Аллой дочерью Аришей.

С Аллой и Колей я познакомилась в Крыму летом 1968 года - на съемках картины «Длинный день Кольки Павлюкова». На главную роль утвердили Рыбникова. «Можно моей партнершей будет Алла Ларионова? - спросил Коля. - И хотелось бы взять с собой девчонок, чтобы заодно всей семьей отдохнуть». Конечно, мы для них расстарались, устроили их в домике на берегу. Хозяева, радушные южные люди, были счастливы, что у них поселились любимые актеры. В кино Алле часто доводилось играть холодных красавиц, а в жизни она была коммуникабельной, веселой, заводной.

И я такая же. Мы с Аллой настолько были похожи, что Михаил Жванецкий как-то спросил: «А вы не сестры?» Аллочка рассмеялась: «Да, мы близняшки!» В общем, в Москву со съемок возвращались уже не разлей вода. Помню, как ждали вылета в аэропорту Симферополя. Режиссер Костя Бромберг купил новые ботинки, а старые выкинул. Алла увидела и говорит: «Давай его разыграем!» Подобрали мы с ней Костины ботинки, упаковали их и ленточкой перевязали. И пошли в ресторан, куда в ожидании самолета отправилась вся наша группа. Там Алла подозвала официанта, протянула ему сверток с ботинками: «Передайте, пожалуйста, человеку за тем столиком». Бромберг получил подарок, развернул, и у него глаза на лоб полезли. Озирается по сторонам и ничего не понимает. Потом смотрим, он пошел в вестибюль и там отправил ботинки в урну. Мы с Аллой - туда.

Достали, снова упаковали и пошли на посадку. Летим. Алла подзывает стюардессу: «Передайте, пожалуйста, вот это пассажиру в соседнем ряду». На этот раз Костя буквально рассвирепел. После чего мы с Аллой его пожалели и закончили наш розыгрыш. Но Алла сказала: «Зря прекратили. Надо было в Москве эти ботинки Бромбергу отправить посылкой». У Ларионовой было хорошее чувство юмора, чего не могу сказать о Рыбникове. Коля даже анекдот не мог рассказать, слушаешь его и думаешь: что тут к чему? Алла не выдерживала: «Коль, ну не так, опять ты все перепутал, давай я сама расскажу!» Но при этом как же Коля зажигал на сцене! Откуда ни возьмись у него сразу появлялась такая харизма! Эта его улыбка, эти его ямочки на щеках... Как-то раз мы с Аллой во время Колиного номера стояли за кулисами, и видели бы вы, какими глазами она на него смотрела, когда он

пел песню из «Высоты», прямо вся светилась. Но как только Коля уходил со сцены - все, это был уже другой человек, сам в себе. И сколько я с ними дружила, ни разу не видела, чтобы он дома играл на гитаре или пел. На наших веселых сборищах он, помню, посидит за столом часок-другой да и заскучает. Говорит Аллочке: «Лапуся, я домой поехал». Правда, когда у них гости собирались, Коля сам лепил для них пельмени, угощал своими фирменными солеными помидорами и арбузами. А у Аллочки были свои коронные блюда: котлеты, грибная икра и борщ. Помню, как она звонила мне и удивлялась: «Представляешь, с утра наварила целую кастрюлю борща, а уже ничего не осталось - то один придет, то другой». В их хлебосольном доме двери не закрывались.

Сначала Алла с Колей жили в «трешке» у метро «Аэропорт», а потом купили две

соседние квартиры в новом кооперативном доме в Марьиной Роще, и получилось целых пять комнат. Объединили две маленькие кухни в одну, просторную. А в гостиной сделали настоящий камин - осуществили свою мечту. Неподалеку от их дома был кинотеатр «Таджикистан» - в этом здании сейчас «Сатирикон». При нем - каточек. И я, когда к ним в гости приезжала, водила Аришу кататься на коньках... Отпуск мы всегда старались проводить вместе. Как-то летом отдыхали в Пицунде, в Доме творчества Союза кинематографистов. С нами поехали Нонна Мордюкова с сестрой Наташей, которая на нескольких моих картинах была художником по костюмам, я ее очень ценила. Коля - в своем репертуаре, вроде бы и с нами, но сам по себе. Приходим на пляж, он свой лежак в сторонке поставит, наденет очки, достанет газету - и все, нет его.

Кто-то со стороны посмотрит на них с Аллой и подумает: а они что, разошлись?

Вот и тогда, в Пицунде, Коля после ужина - сразу к себе в номер. А мы болтали до полуночи. Нонка как начнет анекдоты с байками травить! Ужасно смешно рассказывала, как получила Сталинскую премию: впервые в жизни у нее появились приличные деньги, так она накупила подарков и с полным чемоданом поехала в свою деревню. В лицах изображала встречу с родней, мы хохотали до потери пульса.

Как-то раз я пошла на телеграф - звонить своему мужу Вите. Он должен был к нам вот-вот присоединиться, как только закончит картину в Москве (он был звукорежиссером). Муж говорит: «Все, завтра встречайте!» Довольная, я возвращаюсь в гостиницу к своим, а они сидят мрачнее тучи. Алла отводит меня в сторонку: «Пока тебя не было,

Коля с Нонной разругались в пух и прах. Он себе лежак взял, а ей нет. Ну она и давай: ах ты такой-сякой. И мне высказала, мол, твой Коля… Я ей говорю: «Нон, я-то тут при чем? Коля и мне никогда лежак не принесет, если я с компанией. Когда людей много - он сразу в сторонку!» Но она не стала слушать и со мной теперь тоже в контрах». На следующий день приезжает мой муж и вместо картины всеобщего веселья, которую я ему накануне расписала, видит совсем другое: сидят все молча в столовой, надутые. Из всей компании только у Коли аппетит не пропал. Он-то, как всегда, два первых, три вторых… Три дня все играли в молчанку - я думала, мы с ума сойдем. Но потом как-то помирились. Дальше - опять происшествие. Приехали Алексей Баталов с женой и дочкой. А тут начался сильный шторм. Никто из отдыхающих в воду лезть не рискнул, только племянница Сергея Герасимова. Заплыла она достаточно далеко. Баталов разволновался, кинулся ее спасать, и мой муж за ним следом. Пока помогали девушке, Лешу сильно волной обо что-то ударило, пол-лица было содрано. «Ну ты представляешь, - жаловался Баталов, - доктор запретил неделю на солнце появляться, пока не заживет. А я всего-то на неделю и приехал. Вместо отдыха теперь мази и компрессы». На обратном пути в Москву наш рейс задержали. Коля тут же в аэропорту от всех отделился и вообще куда-то пропал. Потом появляется: «Так, давайте в ресторан, я с поваром договорился, он уже лепит пельмени, сейчас все идем есть». Получается, единственной причиной находиться в большой компании, которую Коля признавал, были пельмени. Ну вот уважал Рыбников это занятие - поесть!

Тогда модницам приходилось либо шить себе самим - и у Аллочки, кстати, была портниха, - либо переплачивать втридорога. Но у Ларионовой были и другие, особенные возможности. Они с Рыбниковым объездили весь Советский Союз, выступали перед показом своих фильмов, и после выступления местное начальство вело любимых артистов в закрома - на спецсклады с импортной одеждой. Если такое случалось в Москве, Алла с Колей брали меня с собой, приодеться. Все тогда приходилось доставать по блату. И мы помогали в этом друг другу, кто чем мог. Рыбников дружил с одним человеком, Олегом Чертовым. Вот как я была у Аллы подруга и если что, какие-то семейные неурядицы - Алла первым делом звонила мне, так и у Коли был этот Чертов. Он заведовал секцией в магазине «Ковры». Так у всех актеров советского кино, начиная с Вячеслава Тихонова, имелись ковры из этого магазина.

Мама Аллы когда-то работала завхозом в детском саду. Но в то время, когда я с ней познакомилась, Валентина Алексеевна уже вышла на пенсию. И помогала дочери по хозяйству - Алла бытом заниматься не любила. Разве что дизайном. Могла табуреточку какую-

нибудь украсить: вырезала из материи или клеенки цветочки и обклеивала. Получалось необычно и красиво. А вот стирал у них в основном Коля. Помню, приду к ним, а Рыбников белье на кухне кипятит: «А, проходи-проходи, радость моя... Видишь, у меня тут постирушки». Ну а тереть, мыть, драить - это уж все оставалось Валентине Алексеевне. При этом она была женщина с характером. И Алле иной раз доставалось от нее. Например, за Мордюкову. Нонна, как с очередным мужем разведется, сразу к Аллочке, благо квартира-то пятикомнатная, есть где расположиться. И расхаживала там босиком - она же такая простая, как в своих фильмах. А Валентина Алексеевна недовольна. Что за общежитие, мол, опять устроили.

Потом Валентина Алексеевна сломала шейку бедра, слегла. И пришло время детям в свою очередь за ней поухаживать. Помню, Алла уехала на гастроли, а Коля остался - утки за тещей выносить. И от всех предложений отказывался: у меня, мол, бабка - он так любя ее называл. Как я бабку оставлю? Но ничего, он не жаловался. Он ради Аллы и не на такое был способен!

Помню, снимали мы фильм «И снова Анискин» под Калинином (теперь это Тверь). Алла приехала меня навестить, и режиссер уговорил ее сняться в эпизоде. Другая бы сказала: «Вы что, с ума сошли? Какой эпизод?» Она ведь звезда была, ее в Ташкенте как-то раз поклонники на руках вместе с машиной подняли. Но Ларионова - ничего, и в эпизоде могла сняться, и в массовке. Понравилось ей там, под Тверью. Места красивые, кругом сосны, у нас отдельный домик. Только вот Коля в Москве быстро затосковал: мол, лапуся там, я тут, поеду-ка я к лапусе. Он так гнал свои «Жигули», что перевернулся. Мы ни о чем не знали: сидим с Аллой, пьем чай, тут стук в дверь, на пороге милиция: «Николай Николаевич попал в аварию». Привезли Колю со сломанным ребром, лежит, дышит с трудом, но в больницу ехать отказывается. Алла - в слезы. Я говорю: «Коля, если ты ее так любишь, что в Москве дождаться не мог, то почему заставляешь страдать? Посмотри, как она переживает». Вот тут-то он и согласился на больницу. Отвезли мы его в хорошую, обкомовскую. Там Рыбникова, конечно, встретили с распростертыми объятиями, положили в отдельную палату. А он все равно через три дня выписался. Потому что врачи из всех отделений приходили на него посмотреть.

Алла была одной из самых красивых артисток в стране. Конечно, в нее многие влюблялись. И сама она иногда

делает вид, что ничего не произошло. Вечером у нас снова гулянка, пыль столбом. Пришел Бондарчук. Вообще-то у них со Скобцевой была своя компания - Володина, Таланкин, но Сергей Федорович от них частенько отрывался. Помню, Алла все переживала: «Сергей Федорович, Ира же там сейчас с ума сойдет, куда вы пропали!» Но, видимо, у нас было веселей. Только Коля, как всегда, в десять вечера: «Лапуся, я спать пошел».

Конечно, он и ревновал Аллу, и порой впадал в гнев. Но что он мог сделать? Знал же, что ни жить, ни дышать не сможет без своей «лапуси». Но как-то Алла в очередной раз исчезла, и я, хоть она мне и подруга, решила помочь Коле ее проучить. Говорю: «Коль, а давай ты какое-то время поживешь у Нельки! Она женщина хозяйственная, и приютит тебя, и накормит. Денька три ты у нее посидишь - и домой вернешься как ни в чем не бывало. Тогда посмотрим, что Алла скажет». Нелька работала художником-гримером, одна жила в квартире около Белорусского вокзала и согласилась участвовать в заговоре. Утром звонит Алла в недоумении: «Слушай, что-то Колька не ночевал, такого еще ни разу не было». Я изображаю удивление. Пусть, думаю, поволнуется. Но не тут-то было. Коля уже вечером сбежал от Нельки. Звонит довольная Алла: «Ну ты хороша! Коля мне все рассказал!» - «Хотела, чтобы ты почувствовала, каково ему, когда тебя нет!» - «Ну ты же знаешь, что он без меня и одного дня не выдержит!» Но это с ней он был таким мягким. А мужчинам-соперникам мог и по морде надавать. Как-то раз отмечали мой день рождения. Коля, не любивший компаний, разумеется, заранее сказал: «Я не приду!» А у Аллы был обожатель Валерка, профсоюзный работник, он был влюблен в Ларионову

до потери пульса. «Давай, - говорил, - разводись с Рыбниковым и выходи за меня, я и девочек ваших удочерю!» И вот он тоже пришел на мой день рождения. И, конечно, давай вокруг Аллы увиваться. В самый разгар веселья неожиданно звонит Коля: «Я передумал, сейчас приеду!» Думаю: надо на всякий случай Валеру от Аллы отсадить, как бы скандала не вышло. Быстренько меняю местами гостей и строго-настрого запрещаю Валерке даже смотреть на Аллочку. И вот пошла она покурить в маленькую комнату. А за ней - еще один мой гость, родственник нашего звукорежиссера, совсем юный парень Юра. Оказалось, он тоже просто бредит Ларионовой. И вот этот Юра, оказавшись с Аллой один на один, плюхается перед ней на колени и читает монолог из ее фильма «Садко». А в этот момент входит Рыбников и, ни слова не говоря, бьет по морде бедного мальчика - у того потом вся щека распухла. А Алла смеялась: «Коля не тому врезал. Надо же было Валерке!»

Но что бы Алла себе ни позволяла, у нее и мысли не было уйти от Коли. Может быть, она любила его даже не меньше, чем он ее, просто по-своему. Во всяком случае, она переживала за мужа больше, чем за себя. Была одна история, когда Аллочка собралась на международный кинофестиваль и под величайшим секретом купила немножко валюты - 200 долларов. В итоге Ларионову задержали на таможне. По тем временам это считалось страшным криминалом, за покупку валюты и попытку ее вывоза за границу могли и срок дать. Но обошлось, если не считать нескольких вызовов в партком, местком. А главное наказание - притормозили с присвоением звания народного артиста и Алле, и Коле. И вот она страшно переживала: «Рыбников-то тут при чем? Это я
покупала валюту, и при этом не играла ни монтажниц, ни ударниц. Но Колю-то - за что?» Всякий раз, когда по случаю какого-нибудь государственного праздника очередную партию артистов одаривали званиями, Алла бросалась за газетой и пыталась найти в списке фамилию Рыбникова. В 1981 году наконец дождалась и была счастлива.

Коли не стало в 1990 году, и Алле без него пришлось туго. Еле-еле она сводила концы с концами, выступала мало, снималась редко, кино ведь переживало тяжелые времена. К тому же младшая дочь Ариша пристрастилась к веселому образу жизни. Теперь в пятикомнатной квартире в Марьиной Роще с утра до вечера гудело застолье. Ариша сошлась с каким-то парнем, не имевшим ни жилья, ни образования, ни работы. Тот сразу стал называть Ларионову мамой. «Пусть как хочет называет, терплю его ради дочери», - отмахивалась Аллочка. Но когда, кивнув на портрет Рыбникова - человека, которого он и в глаза-то никогда не видел, этот парень произнес слово «папа», тут уж Аллу перекосило. Были там и другие разные художества. И Алла наконец решила разъехаться с Аришей. И тут я узнала, что в моем подъезде не очень дорого продается «двушка». Туда-то Аллочка и перебралась, разменяв прежнюю пятикомнатную квартиру на две. Поначалу Ларионова спала на раскладушке, но не могла нарадоваться: «Наконец-то я усну спокойно, никто посреди ночи не придет, не станет шуметь». Но душа у нее все равно, конечно, болела за Аришу. У Алены-то все и в работе, и в личной жизни сложилось благополучно. Алла была за нее спокойна.

Алла все больше и больше становилась домоседкой, как Коля. Помню, Нонна Мордюкова пригласила нас на премьеру своего фильма «Мама». Это было неожиданно, потому что к тому времени мы стали меньше общаться. А тут пригласила, минутку поговорила с нами перед показом и пошла дальше в своей роскошной норковой шубе. После картины был банкет, но туда нас с Аллочкой не позвали. «Ну и хрен с ней, - даже обрадовалась Ларионова. - Сейчас купим чего-нибудь и дома посидим. Разлюбила я что-то шумные компании. Помнишь, как Коля говорил: «Лапуля, я - спать!» Жалко, что я раньше не понимала, что посидеть с ним дома - это самое лучшее. Вот теперь приходится сидеть без Коли. Всю жизнь с ним прожила, а побыть наедине как следует и не успела...»